Москва в 12-м году

 

Тихий день. По бульварам пустым, вдоль

проспектов безлюдных летят рыцари в черном.

В мерседесе класс-пульман задраены наглухо окна.

Эта власть «отвратительна», ты говорил.

Повторяется всё, но меня здесь не будет,

пропускаю, не здесь, «без меня» говорю.

Только свет над рекой, как с картинки знакомой;

башни Чука и Гека, горьковатое счастье детства.

Только там – высоко, то ли звук паровоза за дальней

заставой, то ли – лопнувших струн в небесах.

Только этих домов расступается ряд, и вороны

над башнями с криком кружат, и белеют мосты,

будто рыбьи ребра, и последний правитель

с осовелым лицом, сквозь стекло лимузина

уставившись в темную воду, сам себя утешает –

все хорошо. Только Родина знает, что думает он.

Его мысли в тебе как таблетка от сердца.

Над притихшей столицей бегут облака.

Это снова двенадцатый год. Москва.

 

 2012

 

 
 
Андрей Бронников
 

Корни времени. Избранное из книги

Selected poems in English

О книге и авторе / On the book and the author

Ваш отзыв  /  Your response

 
 
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   

Андрей Бронников

 

 

 

Корни времени

              

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

“What are the roots that clutch, what branches grow

Out of this stony rubbish?”

 

 

    

 

       Элегии Дзен

 

 

       I

 

          Серое небо. Монотонно бьются о скалы волны. Одинокая птица

                      в небе.

          Что тебе еще нужно, чтобы быть здесь счастливым?

          Между двух языков, как Тиресий, без слов и уже почти что

                      без чувств,

          Ты отмериваешь свое одиночество на весах оскудневшего сердца.

          Пойми, не ты первый, не ты и последний, кто чувствовал это.

          Но тебе все же кажется, что ты тот, кто должен сказать нам об

      этом.

          Говори же, если ты можешь, если только этот шум ветра не

      сводит тебя с ума.

          Говори же, если только этот безумный крик чайки не

                       расскажет нам больше.

          Говори же, если только не подведет тебя сердце или что-то еще

      там внутри.

          Ведь сколько осталось тебе не знают ни эти сирены,

                       раскинувшиеся внизу на камнях,

           Ни бог древних книг, ни это небо, ни эта трава.

          Не знает никто, ведь природа не склонна ни думать, ни знать.

          Она просто стоит, как на треноге картина,

          Пока кто-то смотрит на этот пейзаж, на нас с тобой,                            

                       на всю эту спешку –

          Смотрит бессмысленным взглядом младенца

          У берега моря, смывающего все наши песочные города

          Навсегда и наверно.

 

 

         II

 

            Забудь о своих несчастьях, ведь сюда приходят, чтобы испытать

                        здесь хоть что-то.

            Там, откуда ты родом, там нет ничего такого – ни радости нет, ни боли.

            Только здесь, где сознание твое оживает в крови, в глубоких

                        сосудах,

            Только здесь ты сможешь узнать все таким, каким оно есть в самом деле.

            Новые города все похожи на те, что ты уже видел раньше,

            В глазах любимой все тот же отблеск – и ты принимаешь это,

            Хотя и не можешь вспомнить откуда тебе это известно.

            Ты просто говоришь: это мое, а вот это – чужое.

            Твоя душа зажата между тяжелыми плитами, как саркофаг

                        в египетском храме.

            Твоя душа чувствует тяжесть мира, все его несчетные атомы,

            Все эти загадочные поля и влияния, все давит и оставляет на

                      ней свой след.

             Постепенно, накапливая все отпечатки, ты становишься

                       слепком этого мира.

            Куда бы теперь ни попал ты, все сразу видят с кем и где был ты,

                        кем стал ты.

            Когда ты пришел, твоя душа была словно лист пергамента

                        с древними письменами.

            Хрупкий и тонкий лист, с непонятными знаками,

                         с изображениями волшебных птиц и животных.

           Когда ты уйдешь, все это станет ландшафтом, появятся

                     морщины и впадины, горные перевалы.

            Появятся реки, леса, города, острова, заливы. Все, что ты видел     

                      здесь внутренним взором,

            Все воплотится, восстанет из букв и знаков.

            Иероглифы превратятся в развязки дорог, птицы – в любимых,

                        все оживет и отыщет свой смысл.

             Хрупкий пергамент обретет эластичность, станет гибким и

                     влажным.

                Растения и животные побегут по долинам и выше, в горы, там

                        будут и люди, и все их владения.

             И только тебя там не будет.

             Ты исчезнешь навек, отдав плоть и кровь свою миру.

             И сбудется сказанное в тех письменах, и все воплотится.

             Но ты сам никогда не узнаешь об этом.

 

 

         III

 

            Угрюмые песни пой нам, судьба, пока не закончился этот миг.

            Пловец в темном море, человек без надежды, как короток день

                  твой, но ты не знаешь об этом.

            Ты берешь и берешь в себя больше, как будто ты можешь все

                        это вместить.

            Эти создания смотрят на тебя так невинно, но их инструкции

                 очень просты –

            Они настигают тебя в твоем пике, на самой вершине,

                        и безжалостно повергают вниз.

            Ты не способен сопротивляться, ослепленный их чистотою.

            В этой светящейся коже находится то, что ты ищешь, попробуй

                        проникнуть туда.

            Это совсем не то, что ты думал, у них всегда есть какая-то                      

                        тайна, потому что за ними – смерть.

            Вглядись в их ладони – там сказано все, но еще больше ты         

                        сможешь увидеть в их пальцах.

            Осень, дождь над твоими улицами, ветер над крышей дома,     

                        пустые проспекты.

            Это лучшее время, чтобы любить и не ждать ответа.

            Все животные слишком умны, чтобы думать о нас, они заняты            

                        своими делами.

            Возьми любимую за руку, пока она позволяет это тебе, она                    

                        сама не знает что это такое.

            Боги пустых переулков. Падшие ангелы. Они толпятся здесь,   

                        как облака над рекою.

            Спроси у них, чего она хочет. 

 

 

         ....

 

 

         VI

 

            Не бойся, дружок,

            Это ведь просто жизнь –

            То есть лучший способ узнать, что такое время.

            Механические часы – это игрушка, обман.

            В действительности время измеряется лишь тем, сколько ты                

                        прожил.

            И нет другого смысла в том, чтобы жить.

            В отличие от животных, мы способны к осознанию времени,

            И значит, мы как-то причастны к его производству.

            Сама наша жизнь делает возможным существование времени.

            Ведь если бы не было человека, то никто б и не знал о нем.

            Все замерло бы как один бесконечный миг.

            Живя, мы придаем динамизм этому миру,

            И это, возможно, единственный смысл существования                           

                        человечества.

            И смысл существования каждого – быть одной из ячеек времени,

            Чтобы время не прерывалось ни на малейший период.

            Ты спросишь: кому это нужно?

            Нам этого не узнать.

            Как мельчайшему атому не узнать о своем месте в

                        какой-нибудь вещи.

            Вряд ли это какая-то лаборатория неизвестных нам высших                 

                        существ.

            Это, скорее, что-то совсем другое, о чем почти невозможно                   

                        помыслить.

            Может быть то, что мы называем временем – это просто объект,

            Как вот эта гора или этот дом.

            А может это просто набор разноцветных стеклышек в

                        калейдоскопе богов,

            Или цветы, рассеянные по полю, где каждый цветок –

                        это чья-то судьба, чье-то время.

            Цветок; его срывают, и кончается время одной судьбы.

            Но остается еще немного: постоять на столе в таинственной вазе,

            Пока кто-то любуется увядающей свежестью,

            А потом уйти туда, где времени нет, но откуда растут его

                        нежные корни,

            И стать новым цветком, и начать все сначала.

 

 

         VII

 

            Скорей же, скорей, пока эта тонкая оболочка еще держит то,   

                        что вот-вот прорвется наружу.

                Скорей же, скорей, пока ты еще не узнал о том, что все твои

                        мифы – лишь мифы. 

                У тебя еще есть небольшой промежуток между этим и тем и ты

                        должен выбрать.

            Там, позади – обладание и возможность, там, впереди – утрата

                        и новый поиск.

            Только здесь, между Сциллой и Харибдой чувств, твое сердце  

                        бьется, как рыба в руках у братьев.

            И еще есть надежда – эта полынная горечь жизни.

            Только здесь, у порога, за которым боль, только здесь еще          

                        что-то может случиться.

            Но это неостановимо. Это записано в книгах, где все учтено

                        до последней секунды.

            Где здесь твое место? Что должен ты сделать, чтоб удержать     

                        хотя бы мгновение?

            Ты, превращавший воду в вино, что ты можешь сделать

                        с простым расписанием рейсов?

                Как ты отменишь весь ход мироздания и повернешь его на

                        свою орбиту?

            Все предсказано древними, все, включая время отлета и время,

                        чтобы сдать и забрать багаж.

            Где здесь место хоть одному из твоих темных, глубоких чувств?

            Они летят, как будто поверх, не задевая здешнего,

                        не прикасаясь к этому.

            Они – суть отраженья. Но и реальности нет, они –

                        отражения отражений.

            Пока ты ждал ее здесь, земля сдвинулась на один миллион

                        километров.

            Теперь мы совсем в другом месте.

            Земля против нас – она всегда была жесткой и пыльной.

            Звезды против нас – каждый их выстрел всегда попадал тебе

                        точно в сердце.

            Звезды – ожившие мифы, смотри сколько их в этой книге!

            А ты здесь один и не знаешь где выход.

            Ты, говоривший с богами, не знаешь как ей сказать об этом.

            Ведь больше нет слов, все слова использованы под что-то как    

                        одноразовая посуда.

            Лучше – молчи, и продолжай свой путь, там, выше, выше,

            Над пустой землей, над сверкающим черным небом.

 

 

     ....

 

 

         X

 

            Как тот древний царь, что вернулся на остров,

            Все эти дни ты надеешься словно на чудо,

            Будто уже нет тех мест, где ты смог бы остаться прежним.

            В твоих глазах опять какой-то чужой тебе город,

            И странная речь слышна отовсюду.

            Кто эти люди, что присвоили себе твое сердце?

            Кто эти боги, что довели тебя до такого?

            Нет ответа. Природа не знает средства, чтобы облегчить боль.

            Только ты сам можешь сделать это.

            Но пойми, все не так уж и плохо.

            По крайней мере, теперь ты сам делаешь выбор.

            Ты можешь сделать движение, и еще неизвестно куда оно тебя

                        заведет.

            Ведь все, что ты видишь, еще не гарантия того, что все так и есть.

            И все, что ты знаешь – слишком мало, чтобы любить.

            Но это сделает что-то с тобой,

            И через несколько лет ты себя не узнаешь.

            Убей в себе жалость к себе и другим.

            Вот тебе меч, которым ты отсекаешь боль.

            Убей то, что не нужно для смерти.

            Будь к ней готов, она где-то рядом с тобой;

            Она заберет тебя туда, где ты еще не был,

            Туда не потащишь любовь, не возьмешь ни чувств, ни ума, 

                        ни денег.

            Может быть только мелочь, чтобы заплатить перевозчику

                        за паром,

            Но таких как ты пропускают туда без билета.

            Лучше останься здесь еще ненадолго,

            Посмотри и реши, что не надо слез –

            Здесь все так ненадежно.

            Один жалкий миг, освещенный кем-то из тьмы.

            Один час одиночества на этом морском причале,

            Пока пароходик, уменьшаясь, уходит от берега прочь,

            Оставляя тебя одного в печали.

 

 

            Ф е в р а л ь – А в г у с т   2 0 0 5

 

           

⊱⊰

 

           

  

 

Веселый воздух Средиземноморья.

В переселенье душ ты веришь?

Об этом было что-то там  у древних.

Здесь рифмы легкие, как ветер,

И ласточка в вечернем светлом небе

Свистит не о тебе ли? Наш Ариост.

Наш Тассо. Пиджак из Москвошвеи,

И смерть среди снегов в компании

Сумасшедших. О боги, сколько раз

Нам надо провернуть вот это колесо судьбы,

И сколько раз нам посетить сей мир?

Скажи мне, кто ты. Знаешь ли ты сам?

И, как в бреду, ты повторяешь свои строки,

Но все, что ты сказал, запомнил я –

Твой школьник и твой друг далекий.

Вернись ко мне, как ласточка свой повторяет

Круг над башнями Сфорцеско в воздухе вечернем.

Подай мне знак, и я увижу. В начале было слово.

А после было то, что знаем мы сейчас.

Я здесь. Я говорю. А ты меня услышишь?

 

2008

 

 

 

 

Зеленые звезды – как маслины, упавшие в жирную синеву

неба Франции.

Струящиеся кипарисы. Флейты трав поют тебе свою

южную песню.

Круги аббераций, или что-то со зрением.

А сколько здесь красок! Желтый. Красный. Зеленый. Синий.

Как лоскутное одеяло, что укрывало когда-то бедное дитя

бедных улиц.

Как жарко! Еще одно письмо брату, с просьбою выслать денег.

Осталось немного сил. Но все тот же упорный взгляд.

Ах, дружок, что мы делаем здесь? После обеда в больнице так тихо.

На сухих камнях догорает солнце. Поскрипывает цикада.

Нянечка спит, сжав четки в руках.

Запах масляных красок, проникая в мозг как наркотик,

медленно сводит с ума.

 

2008

 

 

                       

            Письма с Британского острова

               --
               Купол Св. Патрика соперничает цветом и формой
            с зеленой спинкой кресла Артура. Зеленый, серый,
            коричневатый, и снова – серый. Три цвета места,
            где ты провел неделю. Неизвестный гость,
            инкогнито, поселившийся в дальней комнате
            с видом на гору и небо. Человек, говорящий
            с акцентом. Точка входа, портал в этот мир.
            Твои чувства настроены на прием. Здесь легко
            позабыть обо всем и остаться лишь тем, кем ты был,
            когда появился на свет впервые. Передатчик,
            антенна. На вершине горы, в сумерках улиц, за столом
            ресторана, ты – вибрация мира, его суть и смысл.
            Режет ухо сирена скорой, расталкивающей автомобили.
            Чайка кричит что-то с неба в ответ. Завывает ветер
            в желтых трубах, стоящих рядами на крышах, как часовые.
            Еще один день этой жизни, как выписавшийся постоялец,
            уходит куда-то из отеля на Royal Mile.

            --
            Дома здесь расставлены словно добротная мебель
            в гостиной. Легко и свободно гулять между ними ветру,
            ну а чайкам нет лучшего места, чтобы, скользя вдоль
            псевдоантичного парфенона, вдоль скалы или просто
            над парком или улицей, забитой двухэтажными автобусами
            и пешеходами, кричать что-то громко. Так много людей вокруг.
            Почти у каждого – фотокамера, словно здесь невозможно иначе.
            Минуя очередной памятник В. Скотту, ты не знаешь,
            в чьем окажешься объективе. Твои фотографии в профиль,
            сзади, анфас расходятся сотнями отсюда по свету,
            чтобы остаться в чужих альбомах; там ты – лишь случайный
            прохожий из давней поездки в далекий город.
            Звук волынки, как крик чайки с заевшей пластинки,
            сопровождает тебя повсюду. Поднимаясь по улице
            мимо музея писателей, ты читаешь цитаты из них
            под ногами. Что ж, вот так. Твой каблук попирает
            язык, чью-то мысль, смысл и слово, пока нищий,
            закутавшись в плед, привычно просит мелких денег,
            и куда-то бредут подростки, немного шатаясь.
            Дэвид Юм сидит босиком, прижав к груди фолиант,
            и блестит его отполированный прикосновением
            многих рук большой палец.

            --
            Не разменивайся по мелочам. Здесь – только
            по-крупному. Эта жизнь однажды закончится
            сам знаешь чем. Помни: всё только однажды.
            У тебя есть какой-нибудь план? Этой жизни,
            или только следующей? Здесь так много памятников.
            Позеленевшие, на своих постаментах, они смотрят так важно.
            На каждом перекрестке какой-нибудь гражданин,
            политик, писатель стоит, чуть насупившись, пока чайка,
            присев на его парик, осматривает окрестности
                        в поисках легкой наживы.
            Ничего, что ты одинок. Ничего, что остался не понят.
            Посмотри, сколько их тут стоит под холодным дождем
            в ожидании вечности, то есть момента, когда только птица
            знает, зачем нужна была вся эта жизнь.

            --
            Если уж и выбирать где жить, то почему бы
            не этот город? Его мишки всегда веселы, его горки
            качают тебя, и нестройно гудят волынки загулявших
            ангелов гимн. Да и как тут остаться трезвым –
            у целого моря виски, напоминающего янтарь,
            в глубине которого редкое в этих местах светило
            поблескивает, словно таинственный глаз Одина.
            И, сливаясь с пейзажем, соборы стоят.
            (Вот, пожалуй, и все, что было.)
            Нет, не жить нам здесь слишком долго.
            Только кресло Артура не замечает дней,
            а у нас их немного. Посмотри, вот еще один
            отправляется вдаль, как автобус в два этажа,
            увозящий своих пассажиров.

            --
            Я в комнате своей сижу. Остановилось время.
            Передо мной сидит Артур, и чайки в бороде его седой
            вопят, как души тех, кого отпели.
            Решетки рам оконных делят небо. Никто не знает меня тут.
            Невидимый, иду куда-то, пока гудят вслед мне волынки
            все тот же свой мотив печальный. Вот на мосту стою.
            Слева - скала, и справа тоже. Внизу - железная дорога.
            Отсюда хорошо уехать. Но только - не прощаясь. Да и не с кем.
            В угоду физикам, пространство, искажаясь, как будто отвергает
            это место, напоминая больше время, перед которым все равны -
            и древний царь, и нищий под стеной, турист из Азии, спешащий
            все увидеть, субботний пьяница, какой-то панк, красотка, памятник,
            шотландец в юбке, полицейский, поэт, горбатое такси, и наши мысли,
            что, словно облака, плывут поверх, не задевая наших жизней,
            как некий мир иной, куда нам вход закрыт, пока мы все толпимся тут,
            на мостовой булыжной.

            2014

 

 

 

 

Andrei Bronnikov

 

Roots оf Time

 

Selected poems in English

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

Two hands hold emptiness between them.

Faith is always silent. And so is trust. And what can be

more trustful than bronze in which you cast a cathedral

of silence? Now all the heads and torsos, all the statues

 

are standing in this space, being exposed for anyone to see.

To see? They hide the meaning in depths of their silent being.

At night, nobody’s here, but this eternal dance of slender

hands, so motionless, and so dramatic.

 

In the beginning was the word. And in the end–

this perfect silence. And this is how nature makes its circle

from a word in silence to the gesture that creates it

while saying to us more than any words could do.

 

2008

 

 

What do mirrors see when nobody’s there?

Lovers are mirrors, but they reflect their own loves.

Nothing is new. Nothing comes from another place.

Only this wind reminds us that we don’t belong here.

The city is shining at us like the armor of gods

that was forgotten near the blue cold sea.

And that battle was so joyful and bright

that mountains turned their heads to see it.

And it goes on and on. And new lovers arrive.

In the silence their hearts are beating and filling in

empty spaces of time where those who departed

shall finally meet.

 

2006

 

 

 

               Golden stars are like olives dropped into the fat of the dark-blue

            sky of France.

            Streaming cypresses. Flutes of grasses perform their southern songs.

            Circles of aberrations or, maybe, something is wrong with the eyes.

            And look at those colors! Yellow. Reddish. Green. White.

            Like the quilt that covered that poor child of the poor streets.

            It’s warm here. Another letter to brother with the request for cash.

            Feel pretty weak. But still the same stubborn look.

            My friend, what are we doing here? The hospital is getting so quiet

            at noon.

            The sun burns the stone terrace. Cicada sings loudly.

            Holding her rosary, an old nurse falls asleep in the chair.

            Just like a narcotic, the smell of the oil paint penetrates to the                                             

                        brain, slowly driving the painter insane.

 

2008

 

 

            She might be a nymph. She could be a witch.

            She sells stones at Via Dei Coronare.

            She sits there all day at her tiny table

            While endless suns are shining inside

            The countless bijouterie.

            The street turns sleepy at noon, and the buildings

            Are floating into the heat waves,

            Reminding that Africa is not far away

            With all those mirages.

            And there are going caravans full

            Of luxurious and curious objects.

            These stones from Syria are so purple.

            This bracelet is for a young girl.

            This necklace is blue and another is scarlet.

            But no one is entering this secret street now;

            It’s empty, no voices, no crowd,

            And only some distant accordion

            Is trying to break the spell down.

 

2007

 

 

            Words, words, words.

            They flew through my brain,

            They fell down to Earth,

Like the first snow.

Maybe I was one of them,

One of these countless flakes,

Though how could I know?

And I played with words,

As maybe an angel does.

Sad angels, they met

Everyone at your door.

Invisible, I was there

While the branches of a pink tree

Reached you in the dark

And you touched them

And a tear ran down your cheek.

Oh I knew so well

Where my kingdom ended,

But I proceeded,

I pushed forward.

And now I look around

To see empty skies.

No borders to cross,

No place to hide,

And only the snowflakes fly

As they did in my childhood,

As it was long ago,

I do not know where,

I do not know why.

 

2006

 

 

Empires of love. Ancient skies.

Their gods are alive.

They look at us through

the skyscrapers’ glass.

And they wave our flags,

awaiting from us our acts.

And the air is full of fragrance

of a dry, aromatic land.

The clouds are passing by,

obeying no road signs,

freely and happily–

like ships from Ithaca

on the very first day

of their endless voyage.

 

2006

 

 

Can’t sleep this night. It is early morning, though.

From the open window I see a beautiful landscape.

A castle on the seashore. Yachts. Southern greenery.

A line of mountains at the opposite side of the bay.

What has brought me here? What has made all this possible?

So many lives in one. Whom do I owe it?

I am holding this morning like a cup in my hands

And place it cautiously among other belongings.

There will be a day when you’ll probably ask me for it,

And here it is– I will hand it to you,

All these places and words, I’ll return to the owner.

 

2006

⊱⊰

 

            But all this pain, all this burden of loss– why?

            The inability to speak and the inability to be silent– why?

            Who has made it so that the giver doesn’t take, and the taker

            isn’t able to give?

            Where is a middle path that you keep searching for?

            Your life has began not yesterday, and you have already seen

            a number of houses and streets.

            You have said many times “hello” and a few times “good bye”.

            You have seen many people, but even more of those fleshless

            shining angels–

            They gathered there on the large screens around you.

            You couldn’t touch them. How many people do you really know?

            Like Thomas, how many times were you able to make sure that they         

                        all were indeed in the flesh?

            But even then, when they went away, did you indeed see any of them

                        again?

            Your brain is overloaded with information, and you don’t know

            what to do about it.

            All these shapeless flows have no color, no smell–

            It would be enough for you just a little bit, but they keep coming

            and coming.

            Does it make any sense if nobody hears you?

            You speak to yourself, even when you are standing before them.

            All the words that you say are the words that they know,

            Otherwise communication would be impossible.

            Smooth black fishes of thoughts, depths of the heart, where the hot

            blood is flowing–

            Your shell covers all this, leaving at the surface only the

            meaningless words.

            They all know where to look at and what listen to,

            But this doesn’t make it easier for you.

            You are fastened with the nails of your fate to the planks of this world,

            Your arms are stretched– as if for the hugs, but no one’s going in there;

            You feel so much pain. But nowhere to go, until a boy from the

                        third row

            Gives you a pint of vinegar in his childish helmet–

            You breathe it in with a sigh of relief

            To disappear forever.

 

               2005

 

⊱⊰

 

            Forget all your misery; after all, you come here to experience at

                       least something.

            There is nothing like this where you are from; there is no joy and no pain.

            Only here where your consciousness is getting alive inside your

            blood in the depths of your veins–

            Only here you are able to see everything as it is.

            All new cities are similar to the ones that you’ve seen before;

            There is the same twinkle in the eyes of your lover and you recognize it

            Though you cannot remember where you’ve seen all this.

            You just say: this is mine, and this is not mine.

            Your soul is squeezed between heavy plates like a sarcophagus in

                        an Egyptian temple. 

            Your soul senses the gravity of the world– all those countless atoms,

            All those mysterious fields and influences– all are pushing on you

            and leaving their traces.

            By accumulating all the imprints, step by step, you become

            a replica of this world.

            Now, anywhere you go, all will see with whom and where you’ve

            been, and who you’ve become.

            When you arrived, your soul was like a parchment scroll with

            ancient scripts–

            A fragile and thin scroll with mysterious signs and images of magical beasts.

            When you will have to depart, all this will turn into a landscape,

            wrinkles and voids will appear.

            Mountain passes, rivers, woods, cities, islands– everything what you

            have seen will come into sight.

            Everything will materialize; everything will be raised from the letters

            and signs.

            Hieroglyphs will turn into the roads and their intersections, birds will

                        turn into lovers.

            Everything will come out to life and find its meaning.

            The brittle scroll will become elastic, flexible, damp.

               Plants and animals will run in the valleys and higher, in the

            mountains; there will be people there as well.

            Only you won’t be there.

            You’ll disappear forever, having given your blood and your flesh

            to the world.

            And all what was said in those scripts would come true and

            be incarnated,

            But you would not see it.

 

           2005

⊱⊰

 

            All the doors are open for you at the top of the day.

            The sun shines in the dry grass and burns the ground.

            You have been here many times, but haven’t seen anything.

            Your world was filled up with gray clouds of old resentments and illusions.

               You always found fault, looking for anyone or anything to blame for 
                               your failures.

            In such a state you couldn’t become a part of nature

            Because she doesn’t know resentments, and kills and loves with ease.

            Isn’t it the indifference you were searching for? It was hard to achieve.

            Your heart became a stone of tears when you recalled how painful it was.

            That was hard, and you thought: “I can’t bear all this anymore”.

            Imagine if mountains could feel the weight of all their stones,

            Then so much scream and pain would surround us. But this does

            not happen.

            Somebody has deprived nature of feelings, having left behind

            the sun in the grass,

            The bumblebees that are swarming here and there,

            And little ants on the rocks.

            And then, even smaller, some dust, smaller and smaller–

            Something else out there, but still

                        the same happy indifference

            Of the incredibly small ones.

 

2005

 

 

          www.roots-of-time.com представляет подборку стихов из книги Андрея Бронникова «Корни времени» на русском и английском языках.

© 1995-2014 Андрей Витальевич Бронников. Права защищены. Обращайтесь к нам при необходимости использования текстов.

 

               www.roots-of-time.com presents a selection of poems from the book “Roots of time” by Andrei Bronnikov in Russian and English languages.

Copyright © 1995-2014 Andrei V.  Bronnikov. All rights reserved. No publishing or any public use is allowed without a written permission from the author.

 

Andrei Bronnikov is a contemporary Russian poet. He is best known for his books Roots of Time, Zen Elegies and Species Evanescens. In deep and

intense poems the author meditates on time and eternity, life and death, art versus everydayness.  

                                                                                                                                                                                                  

                                                                                                                                                                                                   - Reflections

 

 

Книги Андрея Бронникова /Books by Andrei Bronnikov:

 

Roots of time / Корни времени (Bilingual edition in English and Russian )

Poems by Andrei Bronnikov, 160 pages. ISBN 978-9079625017 REFLECTIONS

 

Исчезающий вид. Species evanescens     (Russian edition) 

Poems by Andrei Bronnikov, 136 pages. ISBN 978-9079625024 REFLECTIONS

 

Элегии дзен     (Russian edition) 

Poems by Andrei Bronnikov, 100 pages. ISBN 978-9079625048 REFLECTIONS

 

Zen elegies     (English edition) 

Poems by Andrei Bronnikov, 100 pages. ISBN 978-9079625031 REFLECTIONS

 

Poetry and reality

               Essays by Andrei Bronnikov, 86 pages. ISBN 978-9079625000 REFLECTIONS

 

 

               Вы можете приобрести книги Андрея Бронникова в интернет-магазинах / Order the books by Andrei Bronnikov at

 

                  www.amazon.com    Barnes & Noble    www.ozon.ru   

 

 

В Москве, по России: Фаланстер   Собачье сердце 

 

 

Amsterdam   Copenhagen   Paris

 

  

Write to the author at: response@roots-of-time.com

 

⊱⊰